XV. Ab actu ad potentiam*
Египет, 1067 г.
Темнота поглощает его и увлекает за собой тем сильнее, чем больше он сопротивляется. Звуки и цвета вокруг смешиваются, картинка плывёт и вот – он уже не осознает, что с ним и где он. Много лет спустя он вспоминал об этом так же ярко, как проживал тогда.
Помнил, как песок набивается в рот, больно хлещет по телу, во время песчаных бурь. Как солнце обжигает днем, а холод пробирает до костей ночью. Открытый горизонт без единого ростка, без единого ручейка – песчаные барханы, а за ними еще одни, а потом еще, без начала и конца…
Ферней постаралась забросить его как можно дальше от Англии – в пустыню. Ее имя было Сахара, как он выяснил позже. Дорога Единства, называли ее здесь. Долина смерти, называл ее он сам.
Раньше он читал о ней, в трудах, привезенных из Багдада, жаль, тогда он, не представлял, что столкнется с песчаной бездной лицом к лицу. Иначе усердно изучил бы пергаменты сантиметр за сантиметром и придумал бы способ преодолеть Сахару с помощью магии.…
Но вот – он оказался здесь, среди песка, солнца и ветра, без волшебной палочки, в тонкой одежде и без капли воды. Сначала его охватил ужас, но едва оправившись от шока и уняв бушевавший гнев на Ферней, он побрел, сам не зная куда.
Шел наугад, не останавливаясь и не задумываясь, потому что знал, что если встанет и оглядится, то ужаснется и проиграет – потеряет последнюю надежду спастись.Только умение перевоплощаться в змею помогло ему не сойти с ума и выжить.
Так, он передвигался днем, как можно быстрее. Ночью закапывался в нагретый за день песок, чтобы не замерзнуть. В обличие змеи он смог даже охотиться на редких насекомых и получать из них какое-то подобие еды и воды. В конце концов, разум человека уступил место инстинктам, он забыл, что имел другое тело, что имел что-то до того, как оказался здесь. Он не размышлял больше, не философствовал, не впадал в отчаянье, не думал о прошлом или будущем…
Он жил одним моментом. Подстерегал очередную жертву, нападал, двигался куда-то, а когда уставал, впадал в забытье – в некоторое подобие летаргии.
Но силы стремительно кончались, перевоплощаться было все сложнее. Иногда он обнаруживал себя утром в обличие человека – нагого, израненного, истощенного, с обветренной кожей и пересохшим до боли горлом. Собственное тело злило его из-за своей слабости. А память болезненно возвращалась…
Тогда он засыпал с мыслью, что больше не проснется. И многие вещи, которые раньше казались важными, уходили из сознания. Сквозь них проступало то, что он тщательно скрывал от себя. Он не думал о титулах, богатстве, о тщеславных стремлениях, которые заботили его когда-то, он думал только о Ней. Засыпая и чувствуя, что не проснется на утро, он жалел, что больше никогда не увидит Ее…
Однажды его разбудил звук, который ему еще не доводилось слышать здесь. Он с усилием открыл тяжелые веки и сквозь ресницы увидел на горизонте нечто: вереницу животных, двигающихся не спеша, и людей, говорящих на непонятном языке. Сначала разум отмел это видение – его часто терзали миражи, но картинка приближалась, звуки становились отчетливей. Он заставил себя подняться и с трудом направиться к ним.
Ноги не слушались его. Понадобилось некоторое время, чтобы попытаться хоть что-то сказать. Он очень давно не говорил с людьми. Он еле приоткрыл потрескавшийся и покрывшийся коркой рот, выдав свистящий звук, и просто упал в песок к их ногам.
Дальше память подводила его – все поглотила тьма, будто он так долго крепился, а теперь знал, что не один, и о нем смогут позаботиться. Это была надежда, что над ним сжалятся, и однажды он снова проснется. Последним словом, которое он все-таки смог прошептать, было Ее имя.
* * *
Салазар открыл глаза и увидел звездное небо. Он спал несколько дней. Так ему сказал человек, сидящий рядом. Темнокожий, замотанный в просторные одежды, с синим тюрбаном на голове. Он сидел у разведенного огня, отблеск которого сначала показался Салазару слишком ярким, и он чуть прикрыл рукой глаза. Огонь был далекой и забытой роскошью, как и запах еды из миски, стоящей рядом с его лежанкой. Он больше не был один.
Еще несколько костров горело поодаль, а вокруг полукругом сидели люди. Они говорили на неизвестном кричащем языке. Их лежанки, как и у Салазара, были разбросаны у костров, приготовленные для ночлега. В отдалении – устроены на ночную стоянку животные. Верблюды. Салазар видел их изображения в багдадских свитках.
От созерцания его отвлек легкий толчок в плечо. Он повернул голову. Сидящий рядом с ним незнакомец протягивал небольшой глиняный сосуд.
– Aqua,* – коротко пояснил он.
Салазар принял бутыль и припал к горлышку. Живительная влага потекла внутрь, он никогда в жизни не пил ничего лучше этой обычной воды.
Но незнакомец потянул сосуд назад:
– Aqua vix.*
Осознав, что понимает незнакомца, Салазар вскинул удивленный взгляд:
– Ты говоришь на латыни? – голос его был хриплым.
Мужчина в тюрбане кивнул:
– Во сне ты бредил и говорил на этом языке. Мне он тоже известен.
Он хорошо говорил на латыни, но с характерным восточным акцентом, который смягчал звуки.
На какое-то время воцарилась пауза. Салазар не знал, с чего начать – вопросов было много. Чужая страна, чужие обычаи, он хотел узнать все о том, где находится.
– Бахид-ан-Дин, – вновь произнес незнакомец.
Так Салазар понял, что это его имя.
– Салазар Слизерин, – представился он в ответ.
Бахид-ан-Дин придвинул к нему миску с едой, и, взяв свою тарелку, стоящую рядом, начал с аппетитом есть, как бы подавая пример, что нужно делать.
– Тебе повезло, что сейчас осень, – произнес он спустя какое-то время.
Салазар бросил непонимающий взгляд поверх чашки, он осторожно дул на горячую дымящуюся похлебку.
– Осенью, караваны заканчивают свой путь из Алжира в Египет, – пояснил Бахид-ан-Дин. – Следующие караваны пойдут только через год, и если бы ты нас не встретил, видимо, остался бы здесь еще на год!
Он рассмеялся собственной шутке, которая Салазару не показалась такой уж смешной.
Но Слизерин заставил себя улыбнуться в ответ:
– Так, значит, мы едем в Египет?
Темнокожий торговец кивнул:
– В Египет, – и с благоговейным почтением добавил:
– Мы едем в Аль-Кахаиру!*
* * *
Караван двигался на Юго-Восток, неспешно и молчаливо. Никто не заговаривал с Салазаром, его не замечали. Казалось, движущаяся сквозь пески вереница животных и людей была единым организмом, который без лишних слов сам знал, что ему делать и куда идти.
Все было слажено, вставали ли они на ночную стоянку или останавливались у оазиса. Каждый безропотно выполнял свои обязанности.
В пути и задумчивом молчании пустыни у Салазара было много времени подумать. Его спасли. Значит, теперь есть шанс вернуться назад. Но так же есть возможность задержаться здесь. Новая страна будила в нем любопытство исследователя. Он хотел узнать, как можно больше, и не преминул воспользоваться своим даром, полученным от Хольды.
Вглядываясь в темные, закутанные в ткань тюрбанов лица людей, он пытался прочесть их мысли. Но, увы, почерпнул мало – Салазар еще был слаб, чтобы глубоко погружаться в чужое сознание. Иногда он улавливал обрывки фраз на непонятном языке. Но чаще всего в их головах царила тишина, путники не задумывались, а лишь созерцали величие пустыни.
Одно удалось понять точно: жизнь Салазару спас никто иной как Бахид-ан-Дин, с которым он уже имел честь познакомиться. Араб стал его советчиком на долгие дни путешествий, возможно, потому, что из всего каравана лишь он говорил на латыни.
Как узнал Слизерин, если бы не Бахид, то Салазар стал бы полезной находкой для торговцев из каравана: подобранных на пути обычно вязали в вереницу, а по приезду продавали в рабство. Бахид тоже был торговцем, но услышав, что Салазар говорит на латыни, заинтересовался. Он ценил образованных людей. Он сам многие годы обучался наукам.
Бахид родился в Кордове, стране монастырей, поэтому, хоть и был от рождения арабом, стригся в христианские монахи, а в монастыре в совершенстве овладел письмом, латынью и другими предметами. Однажды судьба забросила его в Алжир. И волей-неволей из просвещенного монаха он превратился в торговца-кочевника.
Все это Салазар узнал из ночных разговоров с новым знакомым. Днем Бахид-ан-Дин вел себя независимо, как чужой человек, такой же молчаливый, как и остальные.
Но ночью у костра, он позволял себе расслабиться и без конца рассказывал о своем прошлом, о традициях его страны, о торговцах Алжира, отвечая на бесчисленные вопросы Салазара.
– Зачем ты едешь в Египет? – спросил он как-то араба.
Ночь была пронзительно-холодной, Салазар не мог заставить себя убрать руки от огня. Многие кочевники уже легли, верблюды устроились в отдалении, греясь друг о друга.
– Я везу папирусы в Аль-Азхар*, – Бахид внимательно вгляделся в лицо сицилийца, словно проверяя, можно ли он ему доверять.
– Папирусы? В Аль-Азхар? – словно эхо повторил Салазар.
Мысли его по привычке проникали в сознание собеседника.
– Переводы для библиотеки, – пояснил Бахид.
А потом, спохватившись, добавил:
– Э, да ты ведь ничего не знаешь! Аль-Азхар! Джами-Аль-Азхар, единственный в мире. Многие стремятся попасть в него, но не всякий перешагнет его порог. Он, словно бездонный колодец, хранит мудрость знаний. Халиф присматривает за этим, он выбирает учителей для Аль-Азхара по всему миру. Мудрецов из Багдада, Персии, Византии…
Слизерин уже увидел в его мыслях, о чем хочет сказать Бахид, и уточнил:
– Аль-Азхар, место, где чему-то учат? Школа?
– Школа! – фыркнул араб. – Ты, верно, говоришь о церковных школах? Где детям не дают знания, а лишь заставляют зубрить скучнейшие тексты на латыни да приучают бояться бога? Я служил в этих школах. Но потом попал в Аль-Азхар. И там мне открылось, как много я еще не узнаю. Аль-Азхар – особая Академия. Я остался там на долгие годы и сделал для нее все, что было в моих силах. Сейчас я собираю для их библиотеки папирусы по всему свету и перевожу на арабский и латынь.
– Что в этих папирусах, о чем они? – как бы между делом спросил Салазар.
Он изо всех сил пытался заглянуть и прочесть в мыслях араба, что же сокрыто в свитках, но почему-то ответ никак не приходил, будто был под защитой. Бахид загадочно улыбнулся.
– Э-э-э, нет. Я не могу сказать! Сначала ты должен пройти посвящение.
Он испытующе поглядел в глаза Салазару:
– Вижу, ты просвещенный человек и интересуешься науками. Возможно, ты бы сам хотел взглянуть на Аль-Азхар?
Слизерин произнес на восточный лад:
– Для меня будет почтением, если ты разрешишь сопроводить тебя до этого места и прикоснуться к его тайным знаниям.
Бахид-ан-Дин остался доволен таким ответом:
– Ну что ж, пустыня проверяла твой дух на крепость и не сломила тебя. Думаю, и в Аль-Азхаре ты сможешь выдержать испытания.
Он широко зевнул и откинулся на тюки, укутываясь в одеяла и давая понять, что на сегодня разговор окончен. Костер почти догорел.
Сон манил и Салазара, он то и дело сдерживал зевоту.
– Мы будем в Кахаире через три дня, – устало произнес араб, и добавил:
– А теперь спи. Спи, Саал Азар.
* * *
Графство Кент, Англия.
Октябрь, 1070 г.
Ровена держала палочку в одной руке, а меч в другой. Ее противник Томас, один из местных крестьян, был крепким мужчиной раза в два выше ее, но вряд ли настолько же умнее. Оба тяжело дышали и были мокрыми от пота ― поединок продолжался полчаса.
Собравшись с силами, Ровена сделала обманчивый выпад мечом и вдогонку послала обезоруживающее заклинание.
– Экспеллиармус!
Клинок выскользнул из огромной ладони Томаса, и она на лету подхватила меч за рукоять.
– Вот так, Томас! – выдохнула волшебница. – Тебе стоит еще потренироваться!
В глазах мужчины появилось растущее уважение к способностям Ровены.
Она смахнула пот со лба и присела на траву. Люди перед ней сновали туда-сюда, продолжая поединки. Это она устроила во дворе дома Гриффиндора площадку для тренировок. Тут были и мишени для лучников, и чучела для фехтования, и даже беговые препятствия. С помощью магии Ровена увеличила двор в десять раз, превратив его в миниатюру полигона.
Она так рьяно взялась за дело, будто создавала свою собственную армию. Показывала приемы боя всем и каждому, затем ставила людей в пары и обходила их, проверяя, как идут дела. Такие тренировки продолжались изо дня в день вот уже полгода. С тех пор, как Годрик Гриффиндор покинул Англию.
Полгода назад на Совете волшебников единогласно решили, что выступать с восстанием еще рано. Да, оружия за три года они накопили достаточно для целой армии, да и людей набрали столько, что вполне можно было сформировать эту самую армию.
Но у них не было союзников! Все слышали про опыт Годрика в иностранных делах, поэтому доверили ему отправиться в поездки по соседним землям – Шотландии и Фландрии. А пока Годрик искал поддержку среди знати, Ровена взяла на себя тренировки с набранным войском.
Теперь все ее дни проходили либо на заднем дворе, либо на Советах волшебников в Дувре. Она радостно приняла эту ответственность: искала самые сильные заклинания в книгах, тщательно составляла список людей, которые стояли во главе отрядов, проверяла схемы захвата и заклятия верности, наложенные на каждого, кто был посвящен в заговор…
Но беспокойство не отпускало. Один вопрос дамокловым мечом висел над их головами: дата их наступления. Всем не терпелось начать бой. Но время шло, а новости от Гриффиндора приходили все реже и все неутешительнее. Знатные персоны не спешили вступать в сговор с бунтовщиками…
Энтузиазм на Советах волшебников таял, уже шли разговоры, что можно выдвигаться и без Гриффиндора, и без союзников. Ровена тянула время, как могла. Но сколько бы она ни старалась уговорить волшебников подождать, никто не хотел слушать. Слава Мерлину, на днях сэр Гриффиндор прислал записку, что приедет со дня на день. И, возможно, тогда все пошло бы намного легче.
Со знанием дела Ровена оглядела двор:
– Форкус! ― она выпустила заклинание в сторону двух сражающихся юношей.
Один из них отскочил в сторону с мечом наперевес:
– Вы с ума сошли, леди? -гневно обратился он к Ровене. – Заклинание едва не задело меня, хорошо, что вы промахнулись!
Ровена окинула юнца холодным взглядом:
– Я не промахнулась! Если бы я хотела, ты был бы уже мертв, Роберт. Ты слишком увлекся поединком и потерял бдительность. Я хочу напомнить, что среди противников полно магов. Они будут атаковать, стоит только расслабиться!
Парень злобно сжал кулаки и отвернулся к напарнику. Они продолжили бой, но Ровена снова занесла палочку:
– Ступефай!
Сноп красных искр сбил Роберта с ног, повалив на лопатки в грязь.
– Я предупредила тебя, не теряй бдительности, Роберт!
Ровена встала рядом с ним, глядя сверху вниз на покрасневшее от злости лицо мальчишки:
– А теперь вставай и продолжай бой, не стоит долго валяться у ног противника, давая шанс тебя прикончить!
Роберт и не думал подниматься. Он постарался смерить Ровену взглядом, насколько позволяло его положение лежа:
– Я не собираюсь биться с женщиной. Нас набирал сэр Гриффиндор, и я бы сразился с ним, будь он здесь.
Ровена лишь удивленно приподняла бровь.
– Смеешь дерзить мне? Считай, что сэра Гриффиндора заменяю я. А теперь вставай и сражайся!
В знак протеста Роберт лишь скрестил руки на груди и поудобнее устроился на земле под смех окружающих юнцов.
– Локомотор! – заклинанием Ровена поставила его на ноги так резко, что мальчишка охнул от неожиданности. – Я твой враг, сражайся!
Парой простых ударов она начала наступать на опешившего Роберта. Затем сделала выпад, и через несколько секунд меч юноши отлетел в сторону. Роберт замер на месте, гнев и обида смешались на его лице.
– Не можешь драться с женщиной? Я найду для тебя противника. – Ровена оглядела двор. – Эй, Эдгар! Иди сюда, покажи Роберту, как нужно владеть мечом!
Не подарив покрасневшему Роберту ни едного взгляда, она оставила его под общий шепот.
Ровена усмехнулась: Гриффиндор бы гордился ей.
Сегодня ей нужно было успеть на Совет волшебников в Дувре. Хотя видит Мерлин, советы и тренировки тянули из нее все силы.
Волшебница выпустила в воздух столп красных искр, что означало конец тренировки, и направилась к дому.
* * *
Хельга наблюдала, как щуплый мальчик еле успевал отбиваться от напористой атаки Ровены. Задний двор был заполнен людьми. Хельга всегда чувствовала напряжение, когда Ровена устраивала тренировки. Весь день лязг мечей и крики во дворе нарушали покой дома. А вечером наступало время для отработки заклинаний. После захода солнца, когда не было риска нарваться на непрошеных гостей или соседей, волшебники устраивали магические дуэли. То и дело всполохи заклятий озаряли ночное небо за окнами, и Хельга не могла уснуть под эти яркие залпы.
Она так и не привыкла к переменам. Сэра Годрика не было полгода, бытовые вопросы, которые решались его твердой рукой, теперь легли на плечи Хельги. Ровена тоже изменилась. Сложно было угадать, дома ли она: подруга появлялась и исчезала внезапно, то рано утром, то за полночь. Занятая делами, о которых она никому не сообщала. А если и была дома, закрывалась в библиотеке.
Как-то в ее отсутствие, помогая наводить Катрине порядок в доме, Хельга зашла туда и ужаснулась — везде царил погром, стол (и даже пол) завалены книгами и обрывками пергаментов, фолианты на полках стояли как попало, на столе развернулись карты местности… Ровена сделала библиотеку своим лагерем, ночуя за книгами и рукописями.
Все в доме старались не лезть к леди Ровене с разговорами – иногда она могла ответить что-то резкое. А на тренировках заставляла юнцов отрабатывать маневры с таким нажимом, что никто не смел ей перечить. В ее взгляде появились жестокость и отстраненность, словно она замкнулась ото всех. Эти перемены случились с ней в один миг, и никто не знал их причины.
В любом случае, Хельга была рада тому, что возвращается сэр Гриффиндор. Оставь он Ровену еще на месяц-другой в такой обстановке, она превратилась бы в чудовище, а заодно изморила бы и всех людей на тренировках…
Входная дверь хлопнула, и по коридору разнеслись торопливые шаги. По звуку Хельга определила, что подруга прошла в комнату, переоделась и снова отправилась в путь. Стук двери, ржание Афелиата во дворе…
Вот так. Уехала и даже не попрощалась. Вздохнув, Хельга захлопнула окно и отправилась на помощь Катрине на кухню.
* * *
В комнате было душно, помещение было забито людьми. Все они говорили разом, перебивая и не слушая друг друга. От этого гомона и духоты у Ровены начало пульсировать в висках. Со стоном она уткнулась в ладони.
– Тишина! Тишина!
Седой волшебник выпустил в воздух заклинание, пытаясь привлечь внимание.
– Раскудахтались! – проворчал он, насупив брови. Длинная борода лежала на его внушительном животе почти параллельно полу.
– Итак, кто хочет высказаться?
Сэр Шеклболт приподнялся:
– Леди Ровена хотела поделиться соображениями.
Старый волшебник бросил мимолетный взгляд на Ровену и снова обернулся к остальным, не замечая ее:
– Есть еще желающие?
Ровена поджала губы. На Совете без сэра Годрика было сложно. Гриффиндор добился того, что ее — женщину! – стали воспринимать и слушать здесь. Но стоило сэру Годрику уехать, возложив свои обязанности на ее женские плечи, все забыли, кто она и что из себя представляет.
Да, Ровене доверили тренировать армию, но открыто смеялись за ее спиной — что может сделать женщина с отрядом неотесанных крестьян? Они думали, что отделаются от нее этими тренировками и никогда больше не увидят на Совете. И вот, когда Ровена не захотела с этим мириться, а упорно каждый раз приходила на собрания и встревала в дискуссии, ее просто перестали замечать.
– Нам нужно составить план захвата, – встал один из волшебников. Голубые глаза и бесцветные белесые волосы выдавали в нем саксонскую породу.
– И он у нас уже есть, – быстро вставила Ровена, тоже поднимаясь. Все взоры обратились к ней, по залу разнесся неодобрительный шёпот.
Взмахнув палочкой, Ровена призвала огромный кусок пергамента, который завис в воздухе над столом. Это была карта местности. Ровена работала над ней всю ночь. На пергаменте ее рукой были нанесены красные и синие линии: больше десяти вариантов захвата и отступления на случай поражения.
– Римская дорога, Саутфлит и Дувр… – Ровена водила палочкой в воздухе и на карте появлялись золотые светящиеся отметки. – Дувр наш первый пункт для нанесения удара.
– Это мы и так знаем, леди Рейвенкло, — прокряхтел седовласый волшебник.
Но на него зашикали. Все увлеченно изучали карту и, наконец-то, слушали Ровену. Она улыбнулась и продолжила:
– Так вот… город небольшой, расположен в отдалении. Я предлагаю заехать с Восточных ворот, и двинуться к ратуши, в то время как часть войск направить к замку барона и дому шерифа. Так они не успеют вызвать подкрепление из Кентербери. На воротах нужно поставить проверенных людей, тогда никто не выедет из города и никто не въедет из вражеских войск. Мы захватим город ночью, без шума, без лишних кровопролитий. Наутро все важные пункты будут под контролем, а барон, шериф и епископ отправлены в подземелья замка, где под Империо, они откажутся от власти и отдадут город в наши руки!
Зал тотчас взорвался эхом обсуждений. Чуть раскрасневшись от внимания, Ровена присела обратно.
Седовласый волшебник задумчиво теребил бороду, все ждали его ответа.
– Ну, что ж, давайте проголосуем… Кто за? Принято единогласно, – выдавил он, оглядывая руки, взметнувшиеся вверх.
– Значит, через три дня выступаем, – подвел он итог.
– Мы не можем выступать через три дня! – подскочила Ровена. Все притихли и снова уставились на нее. – Хотя бы потому, что сэр Годрик Гриффиндор еще в пути.
– Мы не станем ждать его всю жизнь! – Волшебник, наконец, взглянул ей в глаза своим вялым взглядом: – Гриффиндор обещал найти союзников, и мы все его поддержали, но прошло полгода, а у нас нет ни обещанной поддержки, ни Гриффиндора.
– Сэр Годрик, – возразила Ровена, стиснув кулаки, – прислал письмо, что прибудет со дня на день. И я считаю, что несколько дней не сделают большой разницы, мы можем дождаться его.
– Скажите это епископу Байё! Сейчас он в поездке на севере, но вернется через считанные дни. А вместе с ним и свежая кровь, армия нормандцев пополнится рекрутами, привезенными с севера. Мы должны опередить его, тут каждая минута на счету. Уверен, что Годрик поймет, почему мы изменили план и вышли раньше!
Волшебник снова отвернулся от Ровены, давая понять, что спор окончен.
– Собрание объявляется закрытым!
Последние его слова потонули в общем гомоне. Все поднялись с мест, по пути обсуждая происходящее. Ровена дернула плечом, она злилась. Почему никто не слушает ее? В ней видят либо женщину, либо ребенка, но никак не воина.
Когда сэр Гриффиндор узнает, он просто разнесет их!
Раздосадованная, она вышла на улицу и двинулась к конюшне. Афелиат уже заждался и нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Сейчас, мальчик, сейчас поедем, – машинально успокоила она его, погладив по гриве.
Она хотела вспрыгнул в седло, но вдруг на плечо волшебнице опустилась сойка. К лапке птицы была привязана записка. Ровена отвязала пергамент и развернула.
С горящими глазами она пробежала наскоро написанное послание от Хельги:
«Сэр Гриффиндор дома. Приезжай, как можно скорее!»
Почерк был корявым и торопливым.
Ровена облегченно выдохнула. Сэр Годрик вернулся!
Это была самая прекрасная новость за последние полгода. Она радостно сжала пергамент в руке и вспрыгнула в седло.
* * *
На всю жизнь Салазар запомнил первые впечатления об Аль-Азхаре. Он, вправду, был великим. Огромный свод, сияющий на солнце, высокие башни, пронзающие небо минареты, просторная галерея с колоннами, тень которых спасала в полуденную жару. Салазар не привык к настолько открытым пространствам, к таким широким коридорам с гуляющими ветрами, к окнам без витражей от потолка до земли, пропускающим потоки солнца. Какой это был контраст с их английскими монастырями, похожими на узкие темницы, без света и свежего воздуха!
Позже, он не раз думал, что мечеть отражает нравы народа. Люди здесь любили жить широко и свободно. Непривычно смуглые, они одевались в просторную одежду, мужчины носили тюрбаны на голове, а женщины прятали лицо за тканью, речь их казалась крикливой, а характер – вспыльчивым. Но внутри они хранили великодушие и были открытыми, словно дети.
На Салазара местные жители смотрели с удивлением – как европеец, он выделялся холодностью и скрытностью характера.
Как и было обещано, Бахид-ан-Дин привел его в Аль-Азхар, предварительно отправив мальчишку-гонца с запиской. Их встретила хрупкая девушка, замотанная в черные одеяния, лицо ее было закрыто. Молча она повела их по широкой галерее. Бахид и Салазар смиренно следовали за ней. В мечети было слишком тихо, но это была не мертвая тишина, как успел отметить Салазар, его не покидало ощущение, что мечеть живет своей собственной потайной жизнью.
Девушка остановилась у каменной лестницы и низко поклонилась в знак почтения. Салазар все пытался поймать ее взгляд, но она ни разу не подняла глаза. Восточные девицы поражали смиренностью, Слизерин и представить не мог, чтобы одна из вот таких девиц, похожих на едва заметную безмолвную тень, могла вступать с ним в споры или обсуждать фолианты и рукописи, как они делали это вместе с Ровеной…
Пока он думал об этом, они поднялись по лестнице. Салазар задался вопросом, кто же это девушка и куда она их привела, как ответ уже пришел сам собой, считанный с мыслей Бахида: их ждал имам. И Азира, проводившая их сюда, была его дочерью.
– Говорить буду я, – тихо предостерег араб.
Слизерин едва успел кивнуть в ответ, как дверь распахнулась. В просторной комнате с резными окнами и узорчатыми коврами на полу сидел человек. Перед ним стоял низенький столик, где лежала пара потрепанных книг и пергаменты, исчерченные неясными загогулинами. Как отметил Салазар, на имаме был белый тюрбан и белые нарукавники – знак особого положения.
Бахид низко поклонился:
– День добрый, Аль-Джадан.
– Добрый, Бахид-ан-Дин, – почтенно ответил имам, не поднимаясь с пола. Седая борода закрывала часть его лица, мелкая сетка морщин была у глаз, а сами глаза были по-старчески выцветшими. – Очень рад видеть тебя в добром здравии.
– Как и я тебя, Аль-Джадан, – улыбнулся Бахид. – Я привез тебе папирусы, которые обещал.
Имам кивнул:
– Благодарю тебя, милейший.
Вежливая церемония показалась Салазару чересчур вычурной, тем более, что по-арабски он не понимал и половины слов.
– Я хотел познакомить тебя со своим другом, – продолжил Бахид.
– Он приехал издалека, его имя Саал Азар.
Араб отошел в сторону, давая имаму рассмотреть Слизерина. – Я посылал к тебе гонца, чтобы попросить тебя о любезности предоставить этому человеку приют в нашем Аль-Азхаре, – продолжил Бахид. – Саал Азар много видел, он хочет помочь своими знаниями и научиться нашей восточной мудрости.
Имам пожевал губами, задумавшись. Сначала он пристально разглядывал Салазара, словно прицениваясь к товару. Потом, видимо, сделав выводы, опустил глаза к пергаменту и снова стал что-то писать.
– Не в моей это власти, Бахид-ан-Дин, – произнес он, не отрываясь от работы. – Ты знаешь, что вопросы Аль-Азхара решаются халифом Аль-Мустансиром.
Затем воцарилось молчание, видимо, имаму нечего было больше добавить, и он считал разговор оконченным. Немного подождав, но так и не дождавшись, Бахид подтолкнул Салазара к двери, давая понять, что им пора.
– Был рад встрече с тобой, Аль-Джадан, – произнес Бахид снова кланяясь.
– И я был рад, надеюсь увидеть тебя в скором времени, – кивнул имам. И неожиданно добавил: – Сегодня халиф Аль-Мустансир собирает совет у себя во дворце. Если твой гость не передумает, я спрошу разрешения провести его туда, чтобы он смог познакомиться с халифом.
Бахид широко улыбнулся:
– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Аль-Джадан! Благослови Аллах тебя и твое семейство!
Усердно поклонившись еще несколько раз, араб задом попятился к двери, уводя Салазара за собой.
* * *
Записка от сэра Годрика весь день лежала в кармане передника Хельги. Периодически Катрина просила вытащить ее и прочитать еще раз, отчего пергамент уже затерся. Сэр Годрик сообщал, что прибудет сегодня! Он просил приготовить дом и праздничный ужин к его приезду, потому что он будет не один. Кто приедет вместе с ним, Гриффиндор не упоминал. И от этого царила небольшая паника – никто не знал, насколько важный гость посетит дом, так что его готовили, как будто их навещал сам покойный король Эдуард.
Первый раз за день Хельге удалось присесть на табурет на кухне. Она устало прислонилась к теплой печи, возле которой суетилась Катрина.
– Надо ли подготовить для гостя спальню? – спросила Хельга.
Катрина пожала плечами. Она явно была недовольна, что из-за неизвестного друга сэра Гриффиндора в доме столько шуму.
– Придется! Сэр Годрик мог бы предупредить нас заранее! – проворчала Катрина, заглядывая в большую кастрюлю на печи и помешивая содержимое большой деревянной ложкой.
– Дай-то бог, чтобы когда приехал сэр Годрик, он вразумил леди Ровену, – вдруг добавила старушка.
Хельга грустно улыбнулась. Ровена часто была предметом их с Катриной обсуждений. Старая няня никак не могла взять в толк, что же случилось с ее малюткой Ровеной. Но Хельга, кажется, догадывалась, в чем дело.
Причиной был Салазар Слизерин. Три года назад волшебник исчез из здешних мест и больше не появлялся. В деревне говорили, что Слизерина призвали в Лондон служить нормандскому двору, а кто-то шутил, что он, наконец, сгинул в преисподнюю и дьявол забрал его душу…
Хельга не знала, что произошло между Ровеной и Салазаром. Она лишь видела, негодование подруги, с каким гневом и яростью та подходила к тренировкам. Она брала силы из злости на Салазара, и в этом было великое достоинство Ровены — любое свое чувство обращать на пользу и заставлять работать на себя, а не впадать в уныние и бездействие.
Знала ли Ровена, куда отправился лорд Слизерин? Спросить ее об этом Хельга не решалась. Если Салазар исчез из их жизни, решила она, тем лучше.
Ровене будет спокойнее, а сэр Годрик так никогда и не узнает, что его подопечная ездила на встречи к врагу и подвергала себя опасности.
– Мне бы тоже хотелось увидеть леди Ровену прежней, – задумчиво протянула Хельга, – и возможно, только сэр Гриффиндор сможет нам ее вернуть.
Она внезапно замолчала на полуслове и настороженно прислушалась.
– Катрина, ты слышишь? На заднем дворе…
Кухарка замерла с ложкой на весу, вдруг улыбнувшись во все лицо:
– Лошади во дворе! Приехали! Они приехали!
Катрина бросилась к окну убедиться в догадках, и Хельга кинулась за ней. Она кое-как распахнула окно и высунулась наружу.
Но обомлела от картины, что открылась глазам; Хельга ожидала увидеть меньше всего на свете…
* * *
Резко натянув поводья, Ровена заставила Афелиата остановиться в дворе. Отпечатки следов и копыт в грязи говорили, что сэр Годрик приехал совсем недавно — а также, что он приехал не один.
Соскочив с коня и бросив поводья конюху, Ровена уверенным шагом направилась к крыльцу.
Там ее поджидала Хельга. Одинокая хрупкая фигурка с выбивающимися из-под чепчика огненными прядями. Завидев Ровену, она всплеснула руками и побежала навстречу:
– Ровена, как хорошо, что ты вернулась раньше! – Хельга заметно нервничала.
– Собрание закончилось быстрее, чем я ожидала, – деловито произнесла Ровена. – Сэр Годрик дома, он вернулся? – На ходу поинтересовалась она, и не дожидаясь пока Хельга кивнет, хотела пройти к двери, но та бросилась следом.
– Что такое, Хельга? – волшебница нахмурилась.
– Ты кое-что должна знать, — сбивчиво произнесла Хельга, затеребив фартук. – Это насчет гостя, которого привез сэр Годрик, он…
Она замолчала. Во взгляде ее затаилась мольба.
– Ну что, он? – спросила Ровена, отстегивая меч.
Лицо подруги было таким бледным, что веснушки на нем казались яркими пятнами.
– Мерлин, Хельга, да можешь ты объяснить, что стряслось? – повысила голос Ровена, сама не зная отчего – то ли от раздражения, то ли от страха.
Хельга издала сдавленный звук и, набрав побольше воздуха в легкие, выдохнула еле слышным шепотом:
– Салазар Слизерин…
– Что?! – теперь Ровена побелела от изумления.
– Салазар Слизерин здесь, у нас в доме.
* * *
…Бахид заметно переживал, в то время как Слизерин сохранял спокойствие. Они шли во дворец халифа по тесным раскаленным улицам Кахаиры. Салазар с любопытством рассматривал окружающую жизнь, кипящую в шумном и пыльном городе. С длинными седыми бородами, в тюрбанах, жители Кахаира казались ожившими картинками к восточным сказкам. Женщины практически не встречались, а если и показывались, то стыдливо исчезали с улицы.
– Халиф Аль-Мустансир правит Кахаирой уже сорок лет, это большая честь попасть к нему во дворец, – шагая рядом с Салазаром, торопливо объяснял Бахид.
Глаза его возбужденно и радостно сверкали.
– На Советы к халифу собираются мудрецы со всего света. Конечно, сейчас уже не те времена, нынешний халиф отличается от своего отца – халифа Аль-Хакима. Видел бы ты, сколько ученых, поэтов и художников стремилось попасть во дворец, когда он правил! Это он достроил наш великолепный Аль-Азхар. Халиф Аль-Хаким разрешил преподавать магию в Аль-Азхаре!
Салазар вдруг остановился, споткнувшись и налетев на спутника.
– Подожди, Бахид, значит, в Аль-Азхаре преподают магию?
– Я не должен был говорить тебе этого, – смутился араб, – ты обязан пройти Посвящение. Но раз уж ты узнал. Да, маги, волхвы, халдеи по всему свету собираются в Аль-Азхаре.
Он потянул Салазара за собой, и они продолжили путь.
– У ислама есть две доктрины: обычная, содержащая свод правил, и тайная, которая учит магическим практикам и ритуалам, – делился Бахид. – Именно поэтому нужно разрешение халифа, чтобы ты мог попасть в Аль-Азхар. Будь готов, тебе придется поразить его чем-то, чтобы заслужить доверие!
Бахид кивнул вперед, где высились ворота дворца.
– Мы почти пришли.
Быстрым жестом араб сдернул шнурок с шеи, на котором висела какая-то подвеска.
– Вот возьми!
Бахид сунул в руки Слизерину амулет.
– Это на счастье. Он приносит удачу.
* * *
Совет во дворце халифа напомнил Салазару Совет волшебников в Англии. Отличалась лишь обстановка: шикарные ковры, золотые лепнины, богатые ткани. Умудренные мужи сидели на полу вокруг низеньких столиков с яствами и о жарко спорили. Чуть поодаль в окружении шелковых подушек, сидел, как понял Салазар, сам халиф. В белых одеждах с золотом, смуглый – он курил длинную гибкую трубку и кольцами выпускал дым, наблюдая за своими гостями.
Около халифа стоял темнокожий мальчик и обмахивал его огромными яркими перьями. А в углу играли музыканты и танцевали полуобнаженные девушки, вертя бедрами – Салазар лишь стыдливо отвел глаза. Иногда обычаи этой страны казались варварскими и непонятными! Например, почему женщины прятали лица в городе, а здесь оголяли тела до непристойного, по европейским меркам, уровня?
Салазар сел отдельно ото всех, не участвуя в общей дискуссии. О нем ни разу не вспомнили, словно проверяя его терпеливость. Слизерин усмехнулся: он умел ждать, это было не самое сложное для него занятие и местами даже приятное.
Наконец, взор халифа обратился к гостю. Он что-то сказал, и музыканты перестали играть. Халиф поудобнее устроился в подушках, указав рукой на Салазара. Все собравшиеся в комнате повернули головы вслед за рукой правителя.
– Эй, чужестранец, – едва понятно проговорил он на латыни.
Салазар поднялся и вышел на середину комнаты, почтительно поклонившись, как здесь было принято.
– С чем ты приехал к нам и что хочешь поведать? – Халиф смотрел на него сквозь полуопущенные сонные веки, все так же вальяжно потягивая трубку.
Слизерин улыбнулся. Он знал, что нужно ответить. Он мог бы запросто покорить халифа, ведь он читал в мыслях этого человека, как в открытой книге.
– Я здесь, чтобы постичь мудрость Востока. Собрать крупицы знаний, что принадлежали жрецам Египта. Я здесь, чтобы познать те грани магии, о которых мне пока неизвестно.
Сидящие вокруг мудрецы засмеялись.
– Бахид-ан-Дин сказал мне о твоей просьбе, жить и учиться в нашем великолепнейшем Аль-Азхаре. Но понимаешь ли ты, о чем просишь? – насмешливо поинтересовался халиф. – Магия и тайны жрецов – ценные знания. Не ты один мечтаешь прикоснуться к ним ибо тайны эти священны. Они открываются лишь тому, кто их заслужил. Знаешь ли ты что для этого нужно пройти Посвящение и не один год упорно работать?
– Этого я хочу больше всего на свете, о светлейший, – в тон ему проговорил Слизерин.
Халиф выпустил дым, и причудливые кольца полетели по комнате под расписанным золотом потолком.
– На что ты способен, странник? Почему я должен доверять тебе?
Салазар прямо взглянул в глаза арабскому правителю:
– Прикажи принести то, о чем ты думаешь. Так ты сразу поймешь, что можешь мне верить.
Халиф испуганно воззрился на гостя, он не ожидал, что Салазар прочтет его мысли.
По комнате разнесся всеобщий шепот.
– Хорошо, – медленно проговорил правитель. – Но не по твоей подсказке, а потому, что я сам хочу это сделать. Очень редко кому удается настолько заинтересовать меня, чтобы я приказал принести эту вещь. Ты сам выбрал это испытание!
Салазар почувствовал, как внутри нарастает волнение. Он не знал, о чем попросил халифа. Он лишь увидел его намерение, что тот задумал испытать гостя неким предметом. Салазар озвучил мысли халифа, чтобы удивить, но теперь не знал, чего ожидать.
Халиф отдал приказ слугам по-арабски, и через некоторое время те внесли нечто, завернутое в расшитое цветами алое покрывало. Зал замер в напряженном молчании. Слуга развернул покрывало, вызвав всеобщее изумление и восхищение. На нем лежал некий предмет.
«Посох?» – удивился про себя Салазар.
– С помощью этого посоха настоящий посвященный может творить чудеса. Сможешь ли ты совладать с ним? – хитро спросил халиф. – Но имей в виду, он не откроет тебе своей загадки, если ты самозванец!
Салазар осторожно взял посох и внимательно оглядел. Вещица была занятно сделана, хоть и казалась на вид простой. Будто специально для него выбрали самую трудную задачу – они решили посмеяться над наивным иностранцем! Он почувствовал, как от волнения начинает сохнуть в горле. Однако, постарался сохранять спокойствие.
Возможно, предположил Салазар, сей артефакт работает, как волшебная палочка? Он попытался прошептать одно из самых простых заклинаний и едва заметно стукнул посохом о покрытый коврами пол с глухим ударом, но ничего не изменилось, Слизерин по-прежнему держал в руках лишь палку…
Халиф усмехнулся, внимательно наблюдая за его манипуляциями. Слизерин вскинул голову, перехватывая его взгляд, и ответ пришел моментально.
– Откройся, – прошипел он по-змеиному.
В одно мгновение посох ожил в его руке и стал извиваться. Салазар отбросил его, наблюдая, как уже не посох, а несколько огромных черных змей поползли между людей, разбегающихся в ужасе. Салазар наблюдал за ними, ликуя. Халиф вскочил, лицо его перекосилось, а сон исчез из глаз.
– Последний раз, – медленно проговорил он в абсолютной тишине, – много столетий назад, лишь один человек мог заставить этот посох слушаться его. Этим человеком был Пророк Муса*.
Арабы притихли, наблюдая за двумя мужчинами напротив друг друга. Халиф заглянул в лицо Салазара и подался вперед от изумления:
– Кто ты, чужестранец?!
___________
* Ab actu ad potentiam – От действительного к возможному (лат.)
** Aqua – Вода (лат.)
*** Aqua vix –Воды мало (лат.)
**** Аль-Кахаира – Каир, столица Египта. «Al-Qahaira» – Победоносная (араб.)
***** Аль-Азхар – «Блистательный» (араб.) — один из старейших в мире мечетей-университетов, также является престижной мусульманской духовной академией, где изучали вопросы религии и теологии. Расположен в Каире. Основан в 988 фатимидами.
****** Имам – руководитель мечети
******* Пророк Муса – Пророк Моисей. По библии творил чудеса с помощью посоха: в том числе и насылал на египетскую землю змей.