IX. Est rerum omnium magister usus*
Август, 1067 г.
Много лет спустя Ровена с теплом вспоминала время, когда она познакомилась с Салазаром Слизерином. Она не гадала, правда ли их встреча была знаком судьбы. Было ясно и так: они оба нуждались в единомышленнике, который оценит их задатки к магии.
Леди Рейвенкло и лорд Слизерин быстро нашли общий язык, поправ все приличия и предрассудки о вражде. Словно два несущихся друг навстречу другу горных потока, они схлестнулись воедино с такой силой, что уже не могли существовать порознь и потекли вместе, одной большой рекой.
Как признавался ей Салазар, он и не предполагал, что в Англии есть достойные волшебники. Леди Рейвенкло поразила его тягой к знаниям и умением применять эти знания. Ровена в свою очередь, радовалась каждодневным открытиям, которыми делился с ней Салазар.
Но недоумевала: почему лорд Слизерин так легко доверился ей? Временами на нее находило сомнение, что этот нелюдимый надменный колдун позволил ей быть рядом, впустил в свою жизнь просто так, а не из-за тонкого расчета.
Буквально после нескольких встреч у ручья, Салазар решил показать ей свою «сокровищницу» – лабораторию. Ровена помнила, как впервые вошла туда, в холод и полумрак. Привыкнув к тусклому освещению, можно было разглядеть содержимое полок. И прийти в ужас. Если ты магл. Именно маглы распускали слухи, что в лаборатории Слизеринов проходят страшные эксперименты.
Но Ровена не придавала значения сплетням. Она с восторгом оглядывалась вокруг, чувствуя себя ребенком, попавшим в лавку со сладостями.
Одну стену целиком занимали склянки из разноцветного стекла, внутри которых виднелось какое-то шевеление. На ее удивленно-вопросительный взгляд Салазар коротко пояснил:
«Зародыши волшебных тварей. Мой отец собирал их по всему свету. Некоторых уже не существует в природе».
У другой стены стоял узкий стол, заставленный колбами мутного цвета, котлами разных размеров, многочисленными инструментами для приготовления ингредиентов. На самом краю лежала раскрытая потрепанная книга, в которой умелая рука набросала пометки на полях убористым почерком. Под потолком висели клетки с чем-то трепыхающимся. Приглядевшись, Ровена увидела несколько летучих мышей.
В углу примостилась полка, защищенная, как показалось сначала, кристально-чистым и потрясающе тонким стеклом. Но спустя секунду Ровена сообразила, что стекла такой выделки не бывает, а это всего лишь купол, сотворенный защитными чарами. Под крышкой лежали необычные предметы – опасные волшебные артефакты, догадалась Ровена.
Железная перчатка, что периодически кровожадно шевелила пальцами. Изогнутые ножницы, то и дело раскрывающие лезвия. Треснувшее зеркало с черным ободком. Невероятно красивое ожерелье, очень массивное и излучающее угрозу. Заржавевшая старинная монета с незнакомым профилем, которая так и притягивала взгляд… И много чего такого, чему она не смогла дать определения. Похоже, прикосновение к подобным вещицам не сулило ничего хорошего.
Ровена повернулась. Соседний угол занимало еще несколько полок, которые были заставлены аккуратными рядами коробочек. В них хранились цветы и травы в качестве ингредиентов для зелий. Многие названия были знакомы ей из ее небольшого знахарского справочника, а некоторые встретились впервые. Она задержалась как раз у одного из таких и уже хотела, было, взять в руки маленькую коробку, когда длинные пальцы Салазара Слизерина сомкнулись на ее запястье и с силой отвели руку в сторону.
– Я бы не советовал, к чему-то здесь прикасаться, – быстро произнес он. – Содержимое коробки смертельно опасно даже в небольшой концентрации.
Ровена захлопала глазами в ответ, и Салазар снисходительно пояснил:
– Это растение известно как Темпус Моро, которое также называют Стражем времени. Темпус Моро способно ускорять рост всего живого. Когда очень срочно нужно вырастить какое-либо существо, необходимое для зелья, или помочь человеку восстановить рану. Но в больших количествах Темпус Моро способен состарить человека за полчаса и просто превратить в разлагающийся прах…
Она отвела руку и снова осмотрелась. Оглядывая все это великолепие, Ровена не могла понять, откуда оно могло взяться. Как такой, по сути, еще молодой волшебник, как Салазар Слизерин мог собрать столь внушительную коллекцию магических артефактов, ведь на это понадобилась бы не одна жизнь. Не вытерпев, она спросила своего нового знакомого об этом.
– Эта лаборатория не принадлежит мне, а дана лишь на время, – неохотно пояснил он. – На самом деле, она принадлежит моему отцу. А многое отсюда моему деду, и прадеду. Наш род издавна интересовался магией и собирал крупица за крупицей ее частички. И вот результат.
– Где же Слизерин-старший? – поинтересовалась Ровена.
Упоминание об отце Салазара вызывало интерес. Она бы хотела узнать его родословную. И хотя, как утверждал колдун, род Слизеринов был древним и знатным, она впервые слышала эту фамилию в здешних краях. Впрочем, усмехнувшись подумала Ровена, возможно, этот род известен лишь в нормандских кругах.
– Мой отец , Сцезаро Слизерин, знатный волшебник. Как и все в роду Слизерин. Увы, он месяцами не появляется в Англии. Поэтому и попросил меня пожить здесь, чтобы следить за домом и окрестностями. А также за соседями, – многозначительно добавил Салазар, глядя на Ровену. Краешек его губ растянулся в едва заметной усмешке.
– Как я уже упоминал, отец несет службу Его Величеству Вильгельму, выполняет поручения в Нормандии.
Ровена передернула плечами, и Салазар усмехнулся чуть шире.
– Вам неприятны упоминания, что мой род причастен к нормандскому двору? Зачем тогда вы спрашиваете, чем занят мой родитель?
Волшебница промолчала, и Салазар продолжил:
– Мой отец всегда интересовался магическими открытиями, превращениями и экспериментами. Но сейчас на него обрушилось много дел в связи… с последними событиями. Поэтому он любезно согласился предоставить мне лабораторию для собственных открытий. Могу сказать вам по секрету, знания и находки моего родителя отнюдь не ограничиваются данной лабораторией. Я подозреваю, что он скрывает от меня внушительную часть своих приобретений в каком-то известном лишь ему тайнике. Волшебники, подобные нам, что упорно развивают свой магический талант в течение всей жизни, не намерены так легко делиться с кем-то нажитым ими магическим опытом. Даже с собственными детьми. Так поступал и мой дед. Только когда он умер, в качестве наследства отцу досталась его библиотека. Думаю, и мне достанется нечто внушительное, когда мой родитель решит отправиться в вечное плавание на Авалон…
Ровена слушала и удивлялась все больше отношениям сына и отца. Она не могла представить, чтобы сэр Годрик прятал от нее книги или боялся, что она получит доступные ему магические знания.
– Как же вы научились всему, чем обладаете? – поинтересовалась она.
– О, у меня было много учителей. Ну и мой отец, разумеется, преподал мне основы теории и практики волшебства в детстве. Он мечтал, чтобы из меня получился талантливый волшебник, иначе это был бы позор для нашего рода. И он только рад, чтобы я оттачивал с каждым днем свое мастерство. Нет, речь идет лишь о его личных разработках, что он держит под большим секретом. Магические тайны, которые раскрыл только он, и потому они принадлежат лишь ему.
Видя, что у его собеседницы созрела новая мысль, и она собирается продолжить допрос, Слизерин опередил ее:
– А что же вы, леди Рейвенкло? Кто обучал вас, кроме Гриффиндора?
Ровена растерянно опустила на секунду взгляд, захваченная врасплох:
– Я сама. И… книги. Сэр Годрик преподносил мне практику колдовства, теорией я занималась сама. У сэра Гриффиндора обширная библиотека, которую он не устает пополнять для меня.
Она замолчала на секунду, обводя лабораторию взглядом.
– Она для меня что-то вроде этой вашей лаборатории. Место, где я могу проводить дни напролет, с головой погружаясь в сакральные глубины магии.
Салазар кивнул в знак понимания и не стал больше ни о чем спрашивать.
* * *
Ровена быстро привыкла к лаборатории Слизерина с ее антуражем и копошащейся внутри жизнью, как и к дому Слизеринов. Внушительный, напоминающий крепость дом имел поднимающиеся ворота и ров вокруг. Удивительно, но поместье могло спрятаться за парой деревьев и быть практически невидимым для постороннего путника. Разумеется, здесь не обошлось без защитных чар, которыми Слизерин владел в совершенстве. Салазар посвятил Ровену в секрет местоположения его жилища, так что для нее дом Слизеринов стал видимым, а барьеры не причиняли вреда.
Зная, что ее новый знакомый на вражеской нормандской стороне, Ровена, все равно позволяла себе приезжать к нему, ничуть не опасаясь за свою жизнь. Каждый день, наспех позавтракав, она седлала Афелиата и отправлялась на другой конец леса. Салазар уже ждал, и они приступали к экспериментам.
Не ранее как вчера дверь его лаборатории распахнулась с оглушительным грохотом. От неожиданности лорд Слизерин чуть не просыпал в котел весь свой запас лапок сколопендры.
Ровена вихрем пронеслась по лаборатории и хлопнула здоровенной книгой о стол. Настолько древней, что удивительно, как она не рассыпалась в прах от такого обращения.
– Вам бы не помешает освоить правила этикета, леди. Одно из них, например, гласит, что входя в комнату, лучше стучать, – сухо произнес Слизерин, сжав губы в плотную линию. Похоже, он впервые усомнился в том, что дал Ровене доступ к своему святилищу.
Но Ровена не обратила внимание на его недовольство. Глаза ее горели исследовательским азартом.
– Я весь в приготовлении Тлеющего зелья. Дрогни у меня рука, и был бы…
– Огромный взрыв, – Ровена кивнула. – Как же нам повезло, сударь, что у вас железные нервы.
Она широко улыбалась, не в силах сдержать радость от своего открытия:
– Ваше Тлеющее зелье подождет! Наконец, я нашла доказательство своей теории, что небольшая модификация заклинания, вызывающего ветер, может использоваться в бою. Я всю ночь сидела над формулой…
– Что ж, поглядим, – Салазар оторвался от сколопендр. Он взял у Ровены кусок пергамента, который она привезла вместе с книгой, и стал внимательно его изучать.
Они работали над боевым заклинанием уже неделю. Все началось с небольшого обсуждения, какие погодные явления эффективней использовать в битве. А закончилось крупными научными изысканиями, в которых каждый отстаивал свою точку зрения. Но сейчас они оба забыли, что не так давно сыпали язвительными комментариями в адрес друг друга. Ровена не могла не поделиться с Салазаром своим прорывом, а Слизерин не мог не оценить в очередной раз талант леди Рейвенкло.
Пока Салазар изучал формулу и прикидывал что-то в уме, Ровена закрыла входную дверь и подошла к одной из полок. Внимательно она стала изучать заинтересовавший ее сосуд. В мутном растворе плавало огромное высушенное желтое глазное яблоко неведомого животного. Повернув банку, волшебница с удивлением заметила, что зрачок отсутствовал – попросту был вырезан.
– Что это, Салазар? – спросила она.
Слизерин обернулся и бросил короткий взгляд на сосуд в руках девушки:
– Глаз василиска.
– Мерлин мой, откуда он здесь?
– Лучше вам не знать, а то еще обвините меня в контрабанде, – усмехнулся лорд Слизерин. Он помахал пергаментом. – Уже придумали название, леди?
– Что? – Ровена рассеянно поставила банку обратно и вернулась к столу.
– Для заклинания. Вы его создали, теперь ему нужно название.
– Как насчет Ураганных Чар?
– Вполне отражает суть, – Салазар деловито вернулся к изучению формулы. Он оперся локтями о стол, и Ровена неосознанно повторила его позу.
– Вот тут ошибка, – вдруг ткнул он пальцем в правую часть формулы.
Ровена нахмурилась.
– Я несколько раз все перепроверила, вы уверены?
Она потянула пергамент к себе, и лорд Слизерин указал, где закралась неточность.
– Уверен. Вы вызываете поток в направлении возвышенностей, а надо наоборот – так будет эффективней. А что если сражение идет на равнине? Это тоже надо учесть.
– И такую малюсенькую неточность вы окрестили ошибкой? – вспыхнула Ровена. – Это сделано только для удобства воспроизведения заклинания! Нам не нужно отправлять врагов в направлении низменности – нам надо их раскидать по округе!
Внутри закипел гнев. Ровена была уверена, что лорд Слизерин всегда нарочно злил ее.
– Вы сомневаетесь в силе моего заклинания? – уставилась на него Ровена. – А если я сейчас применю это заклинание к вашей лаборатории, сударь? Вот и посмотрим, кто из нас прав! В моей формуле учтено все: и параметры волшебника, и количество противников, и их усредненные габариты, и текущая погода…
Салазар смотрел на нее непроницаемым взглядом. Его тонкие губы расползлись в кривой усмешке. Ровена не могла понять, что развеселило ее собеседника.
Наконец, он медленно произнес, так и не выпуская пергамент из рук:
– Вы совсем не допускаете, что можете ошибиться, так? Это называется тщеславием, Ровена.
Волшебница гордо вздернула подбородок, глаза ее сверкали:
– В таком случае, сэр, я избавлю вас от моего присутствия. Скорее всего, вы найдете больше общего с вашими друзьями-нормандцами. У которых, разумеется, нет ни капли тщеславия!
Стараясь сохранять высокомерный вид, Ровена резко направилась к двери, но на пороге с достоинством обернулась и кивнула на прощание:
– Всего хорошего, сэр. Искренне надеюсь, что судьба больше не сведет наши пути.
Слизерин ответил ей таким же надменным взглядом. Но вдруг… засмеялся! Сначала тихо, а потом все сильнее и заразительнее. Уже через минуту Ровена подхватила его смех. Понимая, как забавно они вдвоем смотрятся с их детскими спорами.
Намного позже Ровена все еще улыбалась, вспоминая их ссоры. Сколько раз она клялась, что не хочет больше его знать? Хлопала дверью, уезжала, кипя негодованием? Салазар был уверен – она появится снова. И принимал гостью, как ни в чем не бывало.
Они спорили над стопками книг и пергаментами с формулами с тем же упоением, с которым занимались магией! Их словесные перепалки казались бесконечными, и, думалось, проще развернуться и уйти, чем терпеть такое, но по отдельности два этих самодостаточных волшебника начинали чувствовать тягостную пустоту. Два схлестнувшихся потока, ставшие общей рекой, было невозможно отделить друг от друга. И уже было незаметно, где кончается один и начинается другой.
* * *
Ровена так рьяно отстаивала свое мнение перед Слизерином, потому что чувствовала себя совершенно неопытной волшебницей рядом с ним. Раньше она думала, что знает о магии практически все. Но каждый раз он показывал ей заклинание или зелье, о которых она слышала впервые. Сначала она беспрестанно задавала вопросы, уточняла, выясняла. Салазар вежливо удовлетворял ее любопытство и ни в чем не отказывал. А затем Ровена поняла, что боится узнать больше.
Та магия, с которой она столкнулась, казалась сложной и темной. Некоторые заклятья могли причинять вред людям. Другие – трансформировали предметы, нарушая природу вещей. Цена за это была высока: чистая совесть и честь. Ровена боялась, что однажды может нарушить свои принципы, овладев темными искусствами. Не зря говорили, что чернокнижники продавали душу дьяволу. Когда она спросила Слизерина, чем он заплатил за свои знания и заключал ли сделку с дьяволом, он громко расхохотался. И ее страхи показались самой Ровене предрассудками. Больше они не возвращались к вопросу этики.
Увлеченная открытиями, теперь Ровена смотрела на прежние уроки с сэром Годриком, как на что-то банальное. Их занятия продолжались с завидным постоянством, хоть и проходили скорее для «галочки». И Гриффиндор, и Ровена понимали, что в них больше нет надобности. Но она прилежно играла роль послушной ученицы.
– Готова? Начинаем на счет «три». Три!
Не успела Ровена опомниться, как ей пришлось поставить защитный блок, чтобы не попасть под горячую руку. Она покрепче сжала эфес меча, чувствуя, как инкрустированные камни впились в ладони. Выпад, поворот, шаг назад…
Все движения заучены, схематичны и продуманы. Когда ей было тринадцать, и они также тренировались с сэром Годриком, он специально с помощью чар делал ее меч в два раза легче, сейчас же все было по-настоящему, и Ровена улыбнулась про себя этой мысли. Ей нравилась полновесная тяжесть клинка, нравилось чувство опасности.
Гриффиндор настолько вошел в раж, что все яростнее нападал на нее, на лице с рыжей короткой бородой выступила испарина, упрямый подбородок выдвинулся вперед. Ровена защищалась, не имея возможности напасть. Клинок просвистел в дюйме от ее лица. И она едва не проиграла сражение, когда мягкий голос оборвал тренировку и приковал к себе две пары глаз – карих и голубых.
– Сэр Годрик!
Ровена обернулась, тяжело дыша. На крыльце заднего двора стояла Хельга. На крестьянке было простое домашнее платье с завязанным поверх фартуком.
– Катрина отправила меня к вам, – Хельга смотрела на Гриффиндора, чуть улыбаясь своей вечно доброй улыбкой, – она говорит, что-то не так с кухонным шкафом. Наверное, там поселился боггарт.
Гриффиндор кивнул, вытирая лоб рукой, и обернулся к Ровене:
– Хочешь побороться с боггартом? – и, видя физиономию своей ученицы, прищурился в улыбке: – Неужели для тебя это слишком мелко? Ладно-ладно, не трать время на пустяки. Я справлюсь сам. Уже по одному твоему взгляду вижу – ты хочешь отправиться в лес?
– Да, соскучилась по охоте, – быстро кивнула Ровена, пытаясь не выдать истинных помыслов. Салазар ждал ее после обеда.
– Понимаю, сам тебя же к этому и приобщил… Я доволен тобой, Ровена, – сэр Годрик одобрительно кивнул и поправил перевязь меча. – Но тебе не кажется, что ты пропадаешь в лесу все дни напролет? Чем ты там занимаешься помимо охоты?
Годрик ждал ответа, выжидательно буравя Ровену взглядом. Та пожала плечами и спокойно ответила:
– Всего лишь тренируюсь в боевой магии. На природе, в одиночестве у меня получается лучше.
Она спрятала взгляд и направилась в конюшню за Афелиатом. Гриффиндор неопределенно хмыкнул, сделав вид, что поверил. Он смотрел ей вслед и понимал: его дорогая девочка, талантливая и благородная Ровена что-то скрывает. Он знал, что если она чего-то очень сильно захочет, удержать ее он не сможет. Что ж, если посмотреть на воспитание волшебницы с философской точки зрения, думал он, ей и дома котел с полки на голову свалиться может. Пусть учится выживать в суровом мире сама.
Годрик улыбнулся:
– Ну что ж, удачи. И постарайся не пропадать надолго. Ты помнишь, что сегодня очередное собрание?
С некоторых пор Ровена снова вошла в доверие у сэра Годрика. Ее все-таки пригласили присутствовать на Совете волшебников. А немного погодя даже разрешили участвовать в дискуссиях, несмотря на то, что она была женщиной.
– Разумеется, я приеду! – кивнула Ровена.
Она вспомнила, как точно так же обещала и в первый раз, но не соизволила появиться. И потому повторила еще раз более горячо:
– Я буду! Обязательно!
– Тогда я жду тебя через четыре часа.
– Через три с половиной, – заверила Ровена и вспрыгнула в седло.
Гриффиндор кивнул и направился в сторону дома; Ровена проводила своего опекуна тихим вздохом. Она почувствовала на себе чей-то взгляд и повернулась. Хельга пристально смотрела на Ровену с крыльца.
– Сэр Годрик беспокоится за тебя, Ровена. Та магия, которой ты занимаешься в лесу, безопасна?
Ровена почувствовала прилив раздражения.
– Лучше тебе не вмешиваться в мои дела, Хельга.
Она посмотрела на крестьянку сверху вниз. И неожиданно прочла в ее глазах истинную заботу и беспокойство. Эх, глупышка-Хельга, знала бы ты…
– Не волнуйся, – смягчилась Ровена и постаралась так же тепло улыбнуться приятельнице. – Я не могу тебе сказать, чем занята в лесу. Но причин для беспокойства нет.
Хельга ответила молчаливым взглядом глубоких карих глаз.
Безопасно ли было ездить в дом нормандского темного волшебника, задалась вопросом Ровена. Хельга пришла бы в ужас, если бы узнала про их знакомство. Ведь нормандцы были врагами. Салазар Слизерин не мог вызвать симпатии – только настороженность. А сэр Годрик обезумел бы из-за того, чему учится его подопечная. Та сложная магия, которой владел Салазар, была чужда Годрику Гриффиндору.
Лорд Слизерин также не питал иллюзий по поводу Годрика. Он редко упоминал Гриффиндора в разговоре с Ровеной. А если такое случалось, то Салазар отзывался пренебрежительно о наставнике. Он смотрел свысока на местных волшебников, даже если их род был древним и чистокровным, как у сэра Годрика.
Ровене было все равно. Теперь она могла закрыть глаза на вещи, которые казались неприемлемыми раньше, если это позволяло общаться с лордом Слизерином, будь он хоть трижды нормандцем.
В итоге она твердо решила, что ни Хельга, ни сэр Годрик не узнают про ее встречи с Салазаром так долго, насколько она сможет держать их в секрете. Волшебнице нравилось принимать собственные решения, и она хотела отвечать за свой выбор… Внезапно Ровена остановилась в размышлениях и громко усмехнулась, пораженная странным открытием:
«Мерлин! Неужели я взрослею?..»
____________