VI. Meliora spero*
Январь, 1067 г.
Зима в этом году выдалась ветреной и холодной. Снега было много: утром его убирали со двора, но после обеда заносы появлялись снова. Прелесть таких холодов можно было оценить лишь вечерами, когда окна затягивало морозным кружевом, снаружи жалобно завывал ветер, но было уютно сидеть возле камина, сжимая в руках чашку с медовым настоем трав.
Снаружи мела метель, Хельга наблюдала за ней сквозь витраж. Из глубины дома слышался звучный голос Катрины, которая рассказывала Тобиусу о сегодняшнем походе в Саутфлит. Кухарка гремела утварью, ставя тарелки к ужину. Хельга улыбалась: она уже привыкла к домашней обстановке в доме Гриффиндора, к разговорам Катрины, к совместным трапезам, проходившим в одно и то же время. Этот дом был пропитан особой атмосферой – теплой, уютной, но расписанной по обязанностям и графику твердой рукой сэра Годрика.
К характеру Гриффиндора Хельга привыкала дольше: бесконечно добрый и заботливый, иногда он вспыхивал, как пламя костра от заклятья Инсендио, а через пару часов успокаивался. Сэр Годрик обладал даром отважного воина, много знал и разбирался в магии, но, на ее взгляд, в некоторых вещах был чересчур прямолинейным и порывистым. Хельга до сих пор не могла понять, что заставило его предложить ей свой кров и очаг – жалость или порыв души?
Они отлично ладили, словно старые добрые друзья, и все равно Хельга чувствовала себя обязанной. Тогда она принималась с удвоенной силой заниматься домашней работой, хлопотать по дому, помогать Катрине на кухне. Годрик смотрел на эти рвения, по-доброму усмехаясь в короткую рыжую бороду. Он не принуждал ее ни к чему, но и не останавливал. Наверное, он понимал… конечно, понимал. И позволял Хельге выражать свою признательность не словом, а делом.
На Ровену он смотрел по-другому. Как на что-то, что сотворил он сам. И оттого, что она являлась его детищем, она была ему дороже всего на свете. В его взгляде мелькала гордость наполовину с беспокойством, что когда-нибудь этот юный, уже начавший оперяться птенец все-таки расправит крылья и покинет его уютное гнездо.
Ей был знаком подобный взгляд. Так же Эрерху смотрела на нее, с любовью и гордостью. Хельга скучала по наставнице, но лучше было не бередить прежние раны.Она вздохнула, и пламя свечи слегка дрогнуло. День, когда она покинула Саутфлит, казался далеким ужасным сном. Здесь начиналась новая, лучшая жизнь.
– Взгляни на иллюстрацию, Хельга, каким будет ответ?
Неожиданно проскользнувший в ее сознание голос оборвал размышления. Хельга очнулась и посмотрела на сидящую перед ней хрупкую девушку со светлыми, заплетенными по-домашнему волосами. Ровена глядела в ответ со смешанным выражением строгого учителя и ребенка, обиженного тем, что его не слушают.
– У меня ощущение, что я говорю с пустотой, – сухо произнесла она и пододвинула к Хельге тяжелый фолиант, раскрытый на странице, испещренной мелким почерком. – Если тебе не важны мои старания, можешь позаниматься самостоятельно.
Хельга еле сдержала усмешку. Назидательный тон Ровены казался забавным. Особенно то, как отчаянно она пыталась выглядеть взрослой и умудренной жизненным опытом, хотя весь ее опыт и все знания составляли прочитанные ею книги. Они и сейчас сидели посреди книг, в библиотеке. Это помещение всегда наводило на Хельгу тоску.
Разумеется, она восхищалась Ровеной, уже изучившей большую часть библиотеки, но книги для Хельги не были ценностью. Жизнь была ее учителем.
Камин еле грел, от окон веяло сквозняком. Хельга поплотнее закуталась в шаль. Утепляющие заклинания, которым ее научила Ровена, помогали слабо.
Они часто занимались по вечерам. Годрик поощрял занятия девушек и даже привез Хельге волшебную палочку. Ровена помогала изучать ей языки, обучала защитным чарам, бытовым заклинаниям и немного зельеварению. Однако, не находя отклика и живого интереса в Хельге, Ровена начала воспринимать их занятия как нечто обременительное. На ее лице частенько появлялось выражение возмущенного наставника, что так забавляло Хельгу.
Самой же Ровене было интересно все, что касалось тайн и секретов природных чар и стихийной магии, которой владела Хельга. Выращивать растения одним взглядом, зажигать огонь или поднимать ветер силой мысли… Она просила Хельгу научить ее, но успехов в этом не достигла, и, похоже, ее раздражало, что Хельга умеет что-то, что у самой Ровены не получается.
Пару раз, правда, Ровена невзначай пыталась заговорить о свитках Эрерху. Хельга видела, каким интересом горели глаза волшебницы. Конечно, она и не сомневалась, что Ровена могла их расшифровать. Но все же Хельга оберегала свои сокровища и пресекала все расспросы о них. Так что промучившись пару недель, Ровена сдалась.
Всему свое время, мудро рассудила Хельга. Пока она хранила свитки, как память об Эрерху. Но однажды ее боль станет тише, а знания – обширней. Тогда она призовет Ровену помочь с расшифровкой пергаментов и, кто знает, возможно, это сблизит их хоть чуть-чуть. Пока они обе не стремились вспоминать былое, и в разговорах старались никогда не касаться воспоминаний о нападении чужаков и той страшной ночи.
– Ладно, – Ровена устало вздохнула и провела рукой по лбу, – хватит на сегодня. Я расскажу тебе про заклинание Поиска в другой раз. Скоро будет ужин.
Хельга кивнула. Из кухни как раз потянуло ароматом вкусного жаркого из оленины.
Ровена поднялась, взмахнула палочкой, и разложенные на столе книги взлетели обратно на полку:
– Сэр Годрик, должно быть, уже ждет нас. Давай не будем задерживаться, – развернувшись, Ровена направилась к выходу.
Хельга последовала ее примеру, захватив со стола свечу; желудок ее жалобно заурчал в предвкушении ужина. Но вдруг волшебница замерла на пороге на одно мгновение и окинула взглядом полутемную комнату: жаркий камин, загадочные стеллажи и массивный рабочий стол, резные морозные узоры на витражах…
Теплая волна прошла по телу от мысли, какое это счастье собраться на семейный ужин за общим столом. С улыбкой она шагнула из библиотеки со свечой в руках, затворяя за собой тяжелую дверь и оставляя стеллажи с книгами в зимней темноте.